I. ДОМ:

✔ Имя и фамилия:
Гермес.
Настоящее имя - Фил Леви.

✔ Возраст:
17 лет.

✔ Стая, комната:
• Змеи.
• Восьмая. "Мой милый террариум..."

✔ Биография:
Пятнадцать.
Одним невероятно жарким днем, чересчур жарким для мая, настолько жарким, что воздух, вдыхаемый людьми, был, словно лава, горячий и тяжелый, звенящую тишину разорвал пронзительный младенческий крик. Акушерка облегченно вздохнула, передавая дитя на руки матери – мальчик молчал несколько минут после родов, и глупая старая жаба боялась, что он не выживет. Конечно, она ошибалась. Они всегда ошибались насчёт него.
Четырнадцать.
Ему было семь. Семь лет, одиннадцать месяцев и двенадцать дней. Как и все в этом возрасте, он строил невероятные планы для своего дня рожденья. Он мечтал о пиратах, о рыцарях, о космических воинах, о супергероях и знал, что все это будет, стоит ему только попросить.
Фил стоял у прилавка с детскими игрушками и, задрав голову, рассматривал фигурки сказочных персонажей. «Хочу быть похожим на него!» - он протянул ладошку к фигурке колдуна, низко склонившегося над котлом с зельем. Мама мягко улыбнулась, потрепала мальчика по голове и собиралась уже идти к кассе супермаркета, как раздались выстрелы.
Тринадцать.
Свои восемь лет он встретил в больничной палате, вместе с толстым гнусавым мальчишкой. Компания была не из приятных, но это еще можно было пережить. Хуже было то, что он уже 19 дней не видел маму. Доктор с теплой улыбкой убедился, что Фил в порядке, цел, за исключением оторванной мочки уха и не заходил к нему, а медсестры не хотели отвечать ни на какие вопросы. Отмахивались, как от маленького. А он уже был взрослым!
Двенадцать.
Она лежала на холодном металлическом столе, бледная, с синими губами. Некогда мягкие каштановые волосы, которые Фил так любил гладить, были засаленными, зализанными назад. Глаза были плотно закрыты. На бледных плечах чернели три круглые ранки, казавшиеся кратерами.
«Мамочка!» - его удерживали на месте сильные руки доктора, пока ее увозили на металлических носилках прочь, в объятья огня.
Одиннадцать.
Через месяц после того, как мама умерла, пришел Он. На Нем были грязные джинсы, красная рубашка в клеточку и потертая кожаная куртка. От Него пахло пивом, машинами и дешевыми отелями. Но Фил тогда не знал, что это такое.
«Ну, малыш, смотри, это – твой папа. Теперь ты будешь жить с ним» - восьмилетний мальчик лишь пожал плечами. Психолог с сожалением посмотрел ему вслед, надеясь, что время поможет ему справиться со всем самому, ведь его отец явно дал понять, что не станет обращаться к профессионалам.
Десять.
Они жили в трейлере. Фил и Он. Иногда с Ним жили женщины, некрасивые, грязные, пошлые. Фил любил сбегать, ходить по полям в одиночестве и мечтал умереть, чтобы скорее увидеть мамочку и больше никогда не видеть Его.
Девять.
Филу было двенадцать. Он однажды ушел, как обычно, с одной из тех, кого называли «ящерицами» в бар, а вернулся к обеду следующего дня, и что-то в нем изменилось. В тот момент Фил понял, что теперь будет только хуже.
И он не ошибся – отец пригнал их трейлер к огромному ангару, перед которым на лугу стояло множество людей.
«Вот, Филипп, это теперь твой дом!» - Он притянул мальчика к себе, похлопал по плечу и с воодушевленной улыбкой отправился в ангар.
Восемь.
"Иисус нас спасет"
Но он не спасал. Не спасал от пьянства отца, не спасал от побоев, от одиночества.
Фил прятался в подвалах церкви, перебирал старые книги и мечтал о настоящем чуде, о котором толковали все эти люди.
Община жила мирно, по своим законам. Тяжелая работа, искренняя молитва и праведная, почти аскетическая жизнь и вам обеспечен путь в рай.
Филу тут не нравилось, но его мнение никто не спрашивал.
Семь.
"Эту хочу" - четырнадцатилетний Фил упрямо повторял эту фразу татуировщику в подпольном клубе, показывая на карандашный рисунок на помятой бумажке. Его не останавливало ни то, что это должно быть больно, ни то, что дорого - денег у него было немного, но вот серебряной и позолоченной утвари, украденой в общине - навалом.
Этот клуб был единственным спасением от съехавшего с катушек отца и священника из общины. Тут никто не бил, не привязывал к столбам, не растягивал суставы в наказании за грехи. Тут можно было говорить о том, о чем думаешь, а еще тут можно было пить. И курить. И красть.
Шесть.
Мир Фила делился на две половины. В одной он был Филиппом, молчаливым хмурым мальчиком, работающим в саду или на кухне. В другой - Филом: карманником, торгашом, менялой и малолеткой, пристрастившемся к алкоголю.
  Пять.
Господь не принимает предсказателей, колдунов и алхимиков - все они от дьявола.
Фил знал это с первого дня, как оказался в общине. Какого же было его удивление, когда он увидел темные книги с пожелтевшими страницами и странными надписями. В груди его бушевали сомнения - стоит ли? Ведь тогда его ждет ад.
"Ад и так ждет тебя!" - он слышит голос отца и вспышка боли пронзает его. Воспоминания.
Это всегда больно.
В первые недели и месяцы он сопротивлялся новым правилам. Но священник и пьяный отец быстро его научили подчиняться. Привязывая его запястья и щиколотки к деревянным доскам, они распевали церковные гимны. Растягивая суставы - хвалили Господа.
Они пытались избавить его от Ада, направить на праведную дорогу.
В память об этом Фил изучил все книги с тайными обрядами и рецептами.
Четыре.
Зимой он слег в постель.
Слишком больно было пошевелить рукой или ногой.
Фил был напуган.
Мысль о том, что он больше никогда не сможет ходить пугала его до чертиков, но это было не так страшно.
То, что сделал с ним отец, увидевший татуировку, слишком, даже по меркам Ада.
Три.
В больнице он пролежал пять месяцев. Пока зажили сломанные кости, пока зажили порезы, оставив длинные белые шрамы, он пережил шесть или семь приступов артрита, когда не мог пошевелится, только скулить от боли.
Два.
Отца посадили. Корчась от боли, Фил давал показания в суде, чтобы этого ублюдка упекли в тюрьму надолго.
В интернате было... неплохо. Всяко лучше, чем в общине, и Фил, наконец, расцвел, что называется, занимаясь алхимией по своим книгам, практикуясь в воровстве, и познавая науку выживания.
Один.
Интернат закрыли после пожара. Фил, который думал, что его мир наконец устроился, снова был брошен, впрочем, ненадолго.
"Ему там понравится. Там все такие ублюдки" - сквозь зубы шипел директор сгоревшего интерната, подписывая документы на перевод Фила в Дом.
Ноль.
Первым, что он увидел в комнате Змей, был открытый шкаф, куда отлично вместились все его книги, украденные из подвала церкви в общине, и скляночки, закрытые в тяжелом ящике. С первого взгляда Филу понравилось это место. Кажется, тут он Дома...

✔ Характер:
Гермес непостоянный. Настроение его меняется несколько раз в день и порой незаметные мелочи могут стать тому причиной. Пересоленная еда, камешек в ботинке, хмурый взгляд санитара – и юноша замыкается в себе, огрызается на вопросы, утопая в своих книгах, или вообще погружается в свои баночки и скляночки, пропадая для всего мира. Но не только досадные мелочи могут изменить его настроение – хорошее расположение духа, а оно таким часто бывает поутру, когда проходят приступы, может стать еще лучше, если он увидит мимолетную улыбку, отправленную не ему, заметит что-то любопытное или признает в бабочке за окном хороший знак. Он может быть яростным, драться, защищая себя и других. Может быть мстительным – оскорбление, унижение или предательство, на которое он не сможет ответить словами или дракой, вспомнятся еще обидчику: распустить гнусные сплетни, подрывающие авторитет, тайком накачать наркотиками, сжечь личные вещи, о да, Гермес в своей мести изобретателен. Может быть задумчивым, может нервничать, может радоваться, смеяться до боли в животе, рыдать навзрыд, может плясать всю ночь, а на утро, как ни в чем не бывало, встать рано и заметаться в утренней суматохе. А может завалиться спать сразу после ужина и проспать до обеда следующего дня. Может неделями ходить в одной рубашке и пинать ногами грязные кружки и окурки с бумажками на полу, а может начать яростно смахивать пыль со всех поверхностей в комнате, едва эта пыль осядет. Он редко обижается, и редко обижает других.
Вообще-то он любит жить. Любит тишину и шум, любит песни-пляски до утра, любит ссоры, любит тихие посиделки. В каждом его движении скользит эта любовь, эта жажда жизни, желание идти только вперед.

✔ Внешность:
Чуть выше среднего роста, Гермес не выглядит болезненно-худощавым. Он, скорее, подтянутый. Черная челка свисает на глаза, скрывая их серый холодный блеск. Нет правой мочки. У него есть татуировка, сделанная по собственному эскизу. На левой руке переплетаются разные символы, в том числе и взятые из книг по алхимии. Тут и темное дерево, и кролик с часами, и паук на сгибе локтя, и знак Меркурия, и овечки, и луна, и паутина и еще много чего, о чем даже он не помнит. Колечко в губе и маленький гвоздик в брови - приобретение уже в интернате. На спине тонкие белые шрамы, о которых он не говорит. Тонкие запястья, которые он часто растирает, пытаясь приуменьшить боль.
Гермес любит темные вещи, длинные кофты, плащи, высокие сапоги с массивными каблуками. Не носит шарфы и свитера с высокой горловиной - ненавидит, когда сжимает горло. Собирается обзавестись парочкой украшений - кольца и подвески в особом почете.

Прототип: Simon Kotyk

✔ Заболевание:
Острый травматический полиартрит запястьев, щиколоток и коленей.

+

Полиартрит - артрит многих суставов.
Острый артрит - при остром артрите боль в суставе обычно очень сильная и постоянная, указывающая на наличие острого воспалительного процесса.
Травматический артрит – возникает при различных повреждениях суставов, в том числе при незначительной, но частой травматизации.

✔ Дополнительная информация:
- Никому не дает свою зажигалку.
- Если беспокоится или грустит – перечитывает в сотый раз одну из потрёпанных книг об алхимии.
- Не любит огонь.
- Хорошо плавает, любит нырять и плыть под водой.
- Левша.
- Рисует мифических животных, и не рисует места или людей.
- Очень плохо пишет – рука почти не слушается и почерк до того корявый, что он сам не может разобрать.
- Хочет научиться играть на гитаре.
- Может спать сидя и стоя.
- Может не спать несколько суток.
- Умеет танцевать вальс.
- Любит петь, когда выпьет. Поет ужасно.
- Торгаш. Обожает торговаться за цену – не жадничает, скорее просто из интереса.
- Умеет хранить секреты.
- Любит выступать посредником в разговорах конфликтующих сторон, однако сам никогда не вызывается.
- Обожает интриги и холодные войны.
- Считает себя Вестником. Тем, кто знает, кто может узнать, кого можно спросить и кому нужно сказать.
- Ворует, но только в случае необходимости.
- Не любит драться, но если приходится - дерется до последнего. В драке часто царапается.

✔ Пробный пост:

+

Гермес потирает руки и утыкается взглядом в деревянные сундучок с ингредиентами. Рядом на столе расставлены флаконы и пробирки. Гермес выдыхает и тянется за лепестками фиалки. Не прикоснувшись к цветку, отдергивает руку.
Он сам себя поймал в ловушку.
Бросает взгляд на записку, написанную ровным почерком. «А впрочем, если ты не можешь, не стоит» - Гермес кривится. Он нашел эту записку утром, приколотую к двери спальни. Перед глазами возник вчерашний вечер – тишина и темнота коридора, в которой он пытался избавиться от внезапно нахлынувшей головной боли, едва слышные шаги, шепот из-за спины, мерзкий смех.
« - Говорят, ты можешь подчинить человека своими зельями. Говорят, можешь заставить полюбить.
- Нельзя заставить полюбить. Я могу дать лишь страсть, одержимость, но не любовь.
- Мне и этого хватит, Гермессссс…»
Его передернуло.
Он и сам не знал почему, но был уверен, что это кто-то из Крыс. Впрочем, понаблюдав за завтраком за столом второй, он поставил под сомнения свой вывод – Крысы были агрессивными и недалекими. Вряд ли кто-то из них способен выследить его в темных коридорах и заинтриговать. А потом и вообще подумалось, что это могла быть девушка. Шепот над ухом, усиливающий головную боль и хихиканье могли принадлежать кому-угодно.
« - Свари мне маленькую страсть, чародей, и я щедро отплачу тебе. Говорят, ты любишь украшения.
- Кого ты хочешь приворожить?»
Вопрос в пустоту.
« - Говорят, такому как ты не составит труда сварить зелье, не вдаваясь в подробности. Наверное, ошибаются.
- Я должен знать о нем хоть что-то.
- Бесполезно спрашивать. Ему больно, и это все, что я скажу…»
Больно?! Да тут всем больно, включая и самого Гермеса, и, вероятно, заказчика.
«- Сделай это, и я щедро отблагодарю тебя. Подари ему любовь не только к ключам…» - голос удалялся, оставляя юношу в полной растерянности.
Утром он проснулся от осознания, что знает, как сварить нужное зелье. Записка, приколотая к дверям, только распалила Гермеса и он, не без труда найдя тот коридор, оставил на стене надпись.
«Могу. Кто ты?»
Весь день он просидел в комнате, перелистывая старые книги в попытке найти подтверждение своей безумной идее. Он знал, как сделать человека одержимым другим, только если знал множество фактов о том, кому зелье предназначалось. Обычно заказчик рассказывал ему все, что Гермеса интересовало, какое-то время зельевар тратил на наблюдение за «объектом» для выяснение всех мелочей и приступал к работе. Готовое зелье было ориентированно на одного конкретного человека и могло подействовать только на него. Последним шагом было добавление в зелье части заказчика – чаще волоса, но можно и крови. Таким образом он связывал этих двух людей в хрустальном флаконе, правда не надолго.
Если не знать ничего про того, кто зелье примет, оставался один вариант – заказчик.
К обеду на двери обнаружилась другая записка, содержащая в себе некоторую информацию о заказчике и его волос.
Гермес прикрыл глаза. Поместить в зелье все, что известно о заказчике и – вуаля! любой, кто выпьет это зелье, влюбится в него. Но страсть будет не особо долгой, если не знать, кто конкретно его выпьет. Зельевар нахмурился, размышляя, как усилить влияние.
После ужина он медленно побрел в сторону третьей. Потирая запястье, он смотрел под ноги, пытаясь заготовить речь. Он был уверен, что Стервятник пошлет его так далеко, как может себе вообразить, но другого выхода не было.
Вожак третьей обнаружился в дверном проеме. Ну или чуть-чуть левее. И выше. В самом проеме толпился Слон, обнимающий фиалку и какой-то бледный парень, кличку которого Гермес не знал. Стервятник восседал на своей стремянке, зажав между колен горшок с кактусом, и деловито размахивал руками, объясняя что-то своим Птицам. Кажется, он был пьян.
Гермес немигающим взглядом уставился на кактус, одновременно не решаясь заговорить и рассматривая, с какой стороны лучше отрезать иголки. В какой момент поток витиеватых ругательств с высоты Большой Птицы прервался, он не заметил, зато заметил тишину в коридоре, которая отчетливо ударила по ушам. Гермес моргнул и поднял глаза на Стервятника. Серые глаза Большой Птицы вцепились в лицо Гермеса, а руки обвили горшок, словно защищая. Из кармана торчала связка ключей. Тишина зло кололась. Нужно было что-то делать.
- Привет, Большая Птица. Мне нужно с тобой поговорить.
Черт. Как же глупо. Наверное, Стервятник и в самом деле пьян, иначе почему он слезает со своего насеста, хромает к Гермесу и, обнажив красные десна, произносит:
- О чем?
От него несет тухлятиной и гнилыми растениями. Гермес едва сдерживается, чтобы не поморщится, но приходится взять себя в руки.
- Я слышал, у тебя одна вещь, которая может пригодиться мне.
Ну что за ересь он несет?!
- Что я могу предложить достопочтенному мастеру зелий?
А вот это неожиданный поворот. Опешивший Гермес только тыкает пальцем в кактус на руках у Стервятника. Следует длинная пауза.
- Зачем?
Душа Гермеса, временно поменявшая уютную грудную клетку на пятки, возвращается на место и он спокойно вздыхает.
- У меня заказ. Нужно только пару иголок.
Выдохнул он только тогда, когда за его спиной закрылась дверь родной спальни. В кармане лежало три иголочки, и Гермес вдруг отчетливо осознал, что это аванс. Вклад в будущее сотрудничество. Стараясь не думать о Стервятнике, о его хромой походке и обо всех слухах, что о нем ходили, Гермес сел за работу.
Спустя пару часов заказ был готов. Перелив зелье в ажурный флакон, он направился в уже знакомый коридор, чтобы передать заказчику. По дороге у него разболелись колени – верный признак скорого приступа. Он поморщился, вспоминая вдруг Стервятника. «У него болит нога, от того он так сильно хромает» - вспомнились ему чьи-то слова.
Боль.
Гермес свернул направо, в короткий коридор, в конце которого виднелась лестница. В его памяти начали всплывать отрывки сегодняшней встречи. Скованные движения Стервятника, покидающего вершину своей стремянки, траурная одежда, кактус, ключи, запах гнили и…
Ключи?
Гермес остановился как вкопанный, занеся ногу на ступеньку. Пальцы сами собой разжались, выпуская флакон с зельем на лестницу. Не пролетев и двух ступенек вниз, флакон разбился, разливая по серому полу розоватое зелье.
Стервятник.
Стервятник его «объект».
Гермес растоптал флакон толстым каблуком, развернулся и пошел к себе в комнату.
Пусть он знал Большую Птицу всего один день, он не собирался делать его заложником искусственной страсти. Пожалуй многих, но не его.

II. НАРУЖНОСТЬ:

✔ Связь с Вами:
https://vk.com/id223650847

✔ Частота посещения:
Несколько раз в неделю.

✔ Опыт игры:
Три года.